Простые воины тоже не сидели сложа руки. Помимо самого лагеря, где им суждено было дожидаться противника, ими были оборудованы позиции для лучников, где широкой лентой перед ними вбили деревянные столбики, а потом ударами мечей и топоров споро их заточили. Для лезущего вверх по холму врага хоть какое-то препятствие, а свои, случись им идти в атаку, перепрыгнут их легко, не задумываясь.
Сам лагерь тоже приобрел вид полевой, наспех сооруженной, но все-таки крепости. Все те же вкопанные колья. Их, кстати, пришлось нести с собой чуть ли не от самого Оплота, потому что разорять небольшие рощицы Турского удела никто не собирался. Вырытые «волчьи ямы», приготовленные «рогатки» и острый «чеснок», ждущий, когда его разбросают перед наступающим врагом, – все то, что сможет хоть на мгновение, но задержать противника.
А к концу дня на левом берегу показалось войско герцога, к которому под покровом темноты ушли пять десятков невысоких фигурок «детей леса». Результат их похода командиры видели уже следующим утром, когда, еле сдерживая улыбки (а иногда и не сдерживая), наблюдали за блеском белых задниц на холмах за рекой Тихая.
Потом была сумбурная переправа моричцев. С криками и руганью, свистом командирских стеков и ржанием лошадей, плеском воды и… смертями. Задумка Пита Непоседы полностью себя оправдала. Но, как и предполагал князь, препятствием от которого враг развернет назад, не стала. И последнюю ночь перед боем противник встречал уже на берегу его княжества. Оставался предпоследний подготовительный шаг перед завтрашней битвой, на который пойдут только сам Призрак и его «летучие мыши». Нужно было доставить послание коннетаблю герцогства Морич, который, со слов того же Дарека Щепы, был очень здравомыслящим человеком.
Утро предстоящего боя выдалось пасмурным. Словно сам Хассаш был недоволен тем, что ему предстоит увидеть, поэтому и закрылся серыми стальными тучами. Но на настроение воинов князя это никак не повлияло.
– Нет, я не могу на это просто так смотреть, – вновь разразилась заливистым смехом Катаюн, которую тут же поддержали громогласным хохотом остальные ближники Призрака. Да и сам Атей нет-нет, да и ловил себя на мысли, что стоит сейчас и лыбится во всю ширь своей белозубой улыбки, выставляя напоказ острые клыки.
А посмеяться было от чего. На правом холме, где стояли грозные туры, раздувающие в предвкушении скорой схватки свои ноздри, для всех остальных были видны лишь полудохлые клячи, только-только оторванные от сохи. И было их не восемь сотен (вместе с конными урукхаями), а от силы пять десятков. Ребра лошаденок готовы были прорвать прикрывающую их тонкую кожу, а всадники, сидящие на их костлявых спинах, не падали вниз со своих «боевых лошадок» только потому, что удерживались за редкие волосенки их грив. В руках бойцов какие-то палки, с примотанными к концам косами. Вместо нормальных щитов – плетеные несуразицы, обтянутые кожей. А мечи заменяли обычные (не боевые) топоры и все те же косы, но уже без палок.
Левый холм был под стать правому: толпа разумных с луками и стрелами, способные в лучшем случае подранить какую-нибудь птицу. Корзины с булыжниками и приготовленные для спуска по склону холма бревна. Ну а вместо боевых хирд гномов и каре дружинников, ощетинившихся длинными копьями, – гурьба голытьбы с ржавыми дедовскими мечами, в шлемах, что давно пережили свой век, и рваных кольчугах.
– Бать, – немного успокоившись, спросил его Палак, – а мы не переусердствовали? Ведь неправдоподобно это все.
– Молодой чело… кхм, вайрон, – раздался голос мага-иллюзиониста, что уставшими глазами взирал на дело своих рук и с которым перезнакомились уже все поголовно. Общительный был старичок, – мое искусство и раньше было большой редкостью. А сейчас таких, как я, на всей Тивалене можно пересчитать по пальцам рук. Для них, – кивнул он в сторону моричцев, над лагерем которых тоже раздавался гомерический хохот, только, в отличие от накрытых «пологом» порядков княжеского войска, слышимый отовсюду, – мы действительно рвань подзаборная, вышедшая на бой с тем, что попало под руку. Вон смотрите, уже рыцари начинают строиться.
В герцогском войске действительно возросла интенсивность движения: оруженосцы выводили боевых коней своих рыцарей, готовили их длинные копья и тяжелые щиты. Но внезапно все замерло, а еще через миг суматоха разразилась с новой силой.
– О, родитель, тела командиров нашли, видимо, – указала туда рукой Катаюн, а потом, отвлекаясь, повернулась к Тахере. – Птаха, а я нормально выгляжу, не как крестьянка в рваном платье?
– Мерита, – снова влез старичок, улыбнувшись в свою седую реденькую бородку, которую, впрочем, считал своим достоинством, – вы выглядите прекрасно, хотя не исключаю, что со стороны моричцев вы похожи на старую каргу.
– Спасибо, Сурк, – чуть поморщившись, сказала она. – Ты очень галантен.
– Да, в свое время Сурк Волшебник охмурил не одну молодку, – сказал маг иллюзий.
– Клюнули, бать! – вскрикнул Палак. – Клюнули хурговы отродья. Они в бешенстве и уже садятся на коней.
– Бешенство не самый лучший помощник в битве, – зло ощерился Призрак, но потом добавил: – Во всяком случае, не всегда. К БОЮ!
И действительно, еще совсем недавно взбудораженный от веселья лагерь моричцев теперь бурлил совсем по другой причине. Вылазка безжалостных убийц князя во главе со своим Айтерианном принесла тот результат, на который они и рассчитывали. «Ночные гости» вырезали только половину командиров моричцев, до которых можно было добраться без проблем, поэтому организовывать войско было кому, а вот на грамотное и эффективное управление им их уже не хватало. Причем убивали только командиров ополчения. К гвардейцам и пробраться было труднее, они находились в центре лагеря, да и не ставилась им такая задача. В первую очередь нужно было лишить грамотного управления ополчение, ну а те уже сами внесут сумятицу во все войско моричцев.
Но пусть и не сразу, но командиры все же навели порядок, и теперь они, обозленные смертью товарищей, ждали, когда садящиеся в седла с помощью оруженосцев рыцари втопчут стоящую напротив них толпу в землю, чтобы потом завершить начатое кованой конницей. А именно – вырезать всех подчистую.
Рыцари выстроились смертоносным клином и, погрузив серебряные шпоры в бока своих коней, шагом двинулись на север, в сторону войска князя Сайшат. На самом острие клина выделялся всадник в золоченой кирасе, с большим пышным плюмажем на шлеме и белоснежным плащом с вышитым родовым гербом – принц Ванд Быстрый решил, как и обещал, сам возглавить атаку. За клином рыцарей плотным строем следовала гвардия, а на ее флангах, подгоняемое окриками командиров, ополчение.
Постепенно конница стала переходить на неторопливую рысь, а пешцы, чтобы сильно от них не отстать, на легкий бег. С каждым новым шагом темп убыстрялся. Наконечники копий рыцарей все еще смотрели в хмурые небеса, но топот тяжелых боевых коней уже заставлял дрожать землю. В конце концов они перешли на галоп, и расстояние между противниками стало неумолимо сокращаться.
– Пит, – спокойно сказал князь, внимательно всматриваясь в набегающую стальную лавину. – Время.
– Еще сотня шагов, ваша светлость, – дрожащим от напряжения голосом ответил тот. – Нужно, чтобы вся конница втянулась в обозначенные нами с княжной границы.
Атей только кивнул и коротко добавил:
– Не опоздай, иначе «каменнолобым» придется туго.
За этот короткий диалог разгоряченные кони преодолели те самые сотню шагов, и маг, вскинув руки, скорым речитативом активировал плетение.
Несущиеся во весь опор кони в следующий миг вдруг не почувствовали под своими копытами твердую землю, которую щедро выкидывали из-под них до этого. Огромный квадрат распадка, еще недавно радующий глаз зеленью травы, в один момент превратился в раскисшую слякоть, словно именно этот участок земли дожди поливали с особенной тщательностью и жаркий Хассаш так и не сумел до конца его высушить. И это несмотря на то, что с мокрого сезона прошло уже довольно много времени.